Газета “Тамбовское время”

Радинский лагерь № 188, где в годы Второй мировой войны и два года после её окончания содержались военнопленные 29 национальностей, продолжает интересовать иностранных журналистов. В декабре 2002 года в Тамбове побывал итальянский журналист Джузеппе Д’ Амато. Интерес его понятен – на лесных погостах под Тамбовом похоронены тысячи солдат Итальянской армии, умерших в лагере № 188…

 Взгляд иностранца на трагедию своих соотечественников всегда интересен…  

Ледяной  ад  Рады

…Воздух  ледяной. Заснеженная земля  искрится, но не греет. В некоторых местах снег доходит почти до колен. Александра Крушатина несмотря на свои 79 лет, идёт легко и  уверенно, вероятно, благодаря  ещё и  тому, что обута в чёрные валенки – сапоги из войлока.  “Вот, здесь спали военнопленные,” – показывает она  после пяти минут ходьбы на заполненный снегом ров, в котором еще видны вкопанные в землю сваи.

Александра Крушатина

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Здесь, в шести километрах от лагеря останавливался на ночь один из многих  рабочих  отрядов, которые рубили дубы, которые  использовались Красной армией для строительства мостов или применялась на шахтах  Донбасса на Украине.

Ровно шестьдесят лет тому назад в России произошло самое большое бедствие в итальянской военной истории и самое массовое уничтожение наших солдат за все времена. В три этапа, между  ноябрем 1942 года и январем 1943, Красная армия окружила и разбила в боях войска “Берлинско-Римской оси” в Сталинграде и на  Дону. Только части итальянского альпийского  корпуса смогли отступить, прорвав окружение в Николаевке  26 января 1943 года.

Продвижение  Итальянской армии там и закончилось. По советским данным в сражениях и от лишений умерло около 25 тысяч итальянских солдат, около 70  тысяч попали в плен. Для них началась адская одиссея. Домой вернулись только 10.030…

–  Мы не понимали, что говорили пленные. Они здесь были всех национальностей, – рассказывает Александра Крушатина, сидя под образами в своем деревянном доме, обставленном так, будто  время здесь остановилось. – Некоторые пленные  работали с гражданским населением. Но почему они должны были  бежать? А куда потом? В конце концов, у них в лагере была еда. Отношение к ним были хорошими, иногда они обменивали свои вещи на еду. Особые случаи? Однажды мы с подругой Юлией оказались рядом со станцией. Некоторые пленные по-русски кричали, чтобы мы подошли к вагонам.  Хотели обнять и расцеловать нас. Что же, они же были ребята  молодые…

Массовая гибель итальянских пленных продолжалась первые шесть месяцев после  пленения. Из-за  отсутствия  транспорта советские власти  заставляли  арестантов  проходить пешком  сотни километров  по   заснеженным дорогам во время сильных морозов. Как многочисленны трагические рассказы выживших об этих “походах”!  И всё под крики:  “Давай, давай!”  У истощенных итальянских солдат леденела кровь, погибающих от голода и болезней расстреливали советские охранники. Когда пленные доходили до железной дороги, их набивали в вагоны для скота как сардины в банку. Путь длился днями, неделями с бесконечными остановками, почти без еды и воды. Когда поезд приезжал в сортировочный лагерь, и открывались пломбированные вагоны, мертвых в них было больше, чем выживших.

И именно в этот лес к Рождеству 1942 года добрались насквозь промёрзшие пехотинцы  Итальянской армии, заполняя один из самых больших концентрационных лагерей  СССР  – лагерь № 188 на станции Рада, недалеко от Тамбова, расположенного примерно в 480 километрах к юго-востоку от Москвы. Недалеко от железнодорожной станции находится первая братская могила.

За шесть месяцев, начиная с декабря 1942 года, сюда  поступило 24 тысячи пленных, из которых 10118  итальянцев. Лагерь не был приспособлен к приему такого количества людей. Сами тюремщики спали во времянках. Смертность была высочайшей: за десять месяцев было зарегистрировано 14433 смертей. Уровень смертности среди итальянцев  лагеря № 188 превысил 70 процентов.

Рассказы, переживших все это, леденят душу: голод, холод, болезни. Не хватало самого необходимого. Очень часто случались драки из-за куска хлеба.  Умерших зачастую даже не хоронили, чтобы иметь возможность получить лишнюю порцию еды. Одичание было полным. Лагерь зарастал грязью и превращался в лазарет: свирепствовали дизентерия и сыпной тиф.  Вши не давали покоя, и от них  было невозможно избавиться никаким способом.

Концентрационный лагерь на станции  Рада был организован в конце 1941 года: советским властям понадобилось место для фильтрации своих собственных солдат и партизан, подозреваемых в сговоре с врагом только потому, что они попали в плен. Пленные жили в  больших  землянках и бараке, способном вместить  80 человек.

Со временем лагерь  расширился, и условия жизни значительно улучшились Удавалось даже отслужить мессу на Пасху и на Рождество. В 1947 году лагерь на Раде был закрыт.

–  Вероятно из-за ссоры между Сталиным и генералом Де Голлем, – высказал предположение наш гид Евгений Писарев. – Здесь содержались пленные эльзасцы и лотарингцы, которых Гитлер призвал в свою армию насильно. Некоторые из них в конце войны были переданы в распоряжение командования армии генерала Де Голля и были отправлены сражаться в Северную Африку…

НКВД, секретная советская полиция, уничтожила все следы лагеря. Зона осталась секретной ещё и из-за соседства с военным полигоном. “Забыть!” –  таков был приказ Лубянки. Все личные карточки пленных (опросные листы – Ред.) были отправлены в Москву в Военный архив, где они ревностно охраняются до сих пор.

–  Их почти невозможно получить для изучения, – объясняет московский историк Никита Охотин, который исследует историю итальянских коммунистов, погибших во время сталинских репрессий. – Однако министру обороны Италии с помощью организации Anni Novanta всё-таки удалось получить микрофильмы с некоторыми списками ваших военных…

Но, к сожалению, имена в них записаны кириллицей, фамилии трудно разобрать, и они часто не  соответствуют фамилиям солдат Итальянской армии. Зато в Тамбове в областном архиве остались документы, забытые там из-за обычной русской  небрежности.

–  Здесь 44 папки с общими данными: приказы, список материалов и оборудования. Мы случайно нашли их  в начале 90-х, – говорит нам архивариус Татьяна Кротова, показывая отчет о задержании двух беглых итальянцев.

Это Феличе Челоти, 1918 года рождения, классифицированный  лагерной администрацией как антифашист, и Анджело Кальцани, 1920 года рождения. Они были арестованы в 25 километрах от Рады.

 

Mемориальноe кладбищe Рады

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 По снегу мы подходим к мемориальному кладбищу, открытому в августе 1998 года. Через десятки лет память о погибших, наконец, победила забвение. Оживлению памяти о тех трагических годах способствовал визит сюда Карло Азелио Чампи 29 ноября 2000 года. Жители Тамбова с восхищением говорят о  Чампи. “Сюда, – заметил  Писарев, – никто никогда не приезжал: ни Ельцин, ни Путин, ни лидеры зарубежных государств. А ваш президент приехал…”

Будущий глава Италии был призван в армию осенью 1942 года, сражался в Албании в автомобильных войсках. Но он мог бы быть направлен и в Россию, особенно в тот период, когда начал разваливаться  Донской фронт.

Президент Италии Карло Чампи на Радинском мемориале.   Фото Е. Писарева

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

…Температура опустилась ниже 20 градусов: в таких же климатических условиях оказались и наши военные  шестьдесят лет тому назад. Здесь много разных надгробий, установленных в память о тысячах солдат 29 национальностей (многие были даже союзниками русских: англичане, американцы, поляки!). Все они прошли через Раду и погребенных здесь в гигантских братских могилах. Здесь спят вечным сном от 10 до 15 тысяч наших парней. Имена многих из них не известны.

Мы находим засыпанный снегом итальянский надгробный памятник. Глубокое волнение, испытываемое здесь посетителем, заставляет его застыть в благоговейном молчании. На ум приходят слова, произнесенные Чампи два года назад в Тамбове: “Межнациональное общение – это защита от варварства. Если в памяти не будут живы ужасы войны, прошлое может повториться…”

Джузеппе Д’Амато

Перевод с итальянского Ирины Панковой

 Николаевка (в наши дни – Ливенка).   Вот, наконец-то, и она. Ни одно поколение итальянцев слышали рассказы об этом затерянном в русской степи месте. Именно здесь 26 января 1943 года тысячи молодых итальянцев вписали в историю своей страны новую страницу – героическую и драматическую одновременно.

Сегодня рыночный день. Главная улица поселка, заасфальтированная только наполовину, заполнена грузовиками, разгружающими всевозможные товары. Вокруг них толкаются местные жители в характерных для российского юга одеждах, покрытых придорожной пылью.  Три деревни, находящиеся по соседству на небольшойравнине среди холмов, образуют населенный пункт, известный сегодня как Ливенка.

Дома, стоящие вдоль железной дороги, соединяющей Россию и Украину, образуют Николаевку – поселок, указанный на бывших итало-немецких военных картах, которые, в свою очередь, основывались на российских картах времен П ервой мировой войны.
Ничто сегодня не напоминает о боях, проходивших в этих краях 60 лет назад. Лишь неподалеку от поселка на одной из затерянных полян на месте братского захоронения итальянская Организация Памяти павших (Onorcaduti) установила мемориальную доску.
Наш гид – профессор истории Алим Морозов – показывает  нам два подземных туннеля, по которым прошли отдельны е части итальянских горных альпийских войск, а также железнодорожную станцию, носящую сегодня название Палатовка, где итальянцы одержали победу, прорвав оборону советских войск.

“Это была победа отчаяния, безысходности, злости, желания вернуться домой. Мы должны были или вырваться или умереть”,- рассказывает   нам накануне в Россоши Гвидо Веттораццо, в те далекие времена двадцатитрехлетний парень, один из немногих уцелевших альпийцев дивизии “Джулия”. Мы познакомились с ним, а также с тремя другими итальянскими ветеранами, в кабинете мэра Россоши. Вид их красивых форменных шляп с перьями на несколько секунд лишил нас дара речи.

По словам нашего гида, около 5 тысяч советских солдат с минометами, пушками, пулеметами превратили прилегающую к железной дороге территорию Николаевки в огромное заграждение. В 9.30 утра 26 января итальянцы начали свой штурм отчаяния вместе с несколькими немецкими и венгерскими частями, всего около 40-50 тысяч солдат, полуобмороженных, голодных, плохо вооруженных. До наступления темноты прорвать советскую оборону не удалось. Оставаться дольше под открытым небом означало либо умереть от холода, либо необходимость сдаться после 10-ти дневного форсированного похода в снегах, в двух шагах от спасения.

Неожиданно для смертельно уставших солдат итальянский генерал Ревербери, командующий дивизией “Тридентина”, вскочив на немецкий танк, закричал: “Тридентина, вперед!”, подняв в атаку лишенных всяческих сил альпийцев.

“Ни я, ни Гвидо не слышали этот крик,” – вспоминает Адольфо Ловато из “Тридентины”, – “мы только увидели огромную массу людей, поднявшихся в атаку.” Так, используя лишь холодное оружие, итальянским альпийским войскам удалось прорвать заграждения и вырваться из мешка, в который их заключили советские войска.

Военный альпийский корпус, первоначально направленный на Кавказ, в сентябре 1942 года был передислоцирован на Средний Дон. Командный штаб был расположен в Россоши, в то время 14-ти тысячном населенном пункте. “Наша кампания с самого начала была обречена на неудачу. После Греции итальянский фашизм выдумал этот поход на Россию”, – говорит Веттораццо. Очень скоро, особенно с наступлением зимних холодов, итальянское штабное начальство начало отдавать себе отчет в своих ошибках, особенно в том, что касалось обмундирования, в частности, обуви. Римские функционеры уделяли повышенное внимание внешнему виду своих солдат, не забо тясь о качестве военной формы. Альпийцы были вынуждены выменивать у местного населения продукты питания на теплые  валенки и одежду. Во время морозов оружие и грузовики отказывались работать. Несмотря на все заверения военачальников, итальянские солдаты, обученные ведению боевых действий в горах, вскоре поняли, что очень мало подходят для войны на равнинной местности.

14 января 1943 г. случилось неизбежное: несмотря на суровые погодные  условия советские войска неожиданно атаковали с юга сотней танков, разгромив 24-й немецкий танковый корпус, оставив за плечами итальянские дивизии, оказавшиеся таким образом в окружении. На следующий день альпийцы обнаружили советские танки в самой Россоши. Вместе с танками в город прибыли войска на американских джипах, грузовики везли тяжелую артиллерийскую технику. Итальянское командование дало немедленный приказ покинуть Дон дивизиям “Джулия”, “Кунеенсе”, “Тридентина”, а также пехотной дивизии “Виченца”. Это было началом Голгофы. “Мы отступили как нельзя лучше – неожиданно”, – комментирует Адольфо Ловато.

Альпийцы бросили большую часть транспортных средств и тяжелого вооружения. В течение нескольких часов советские танки взяли под свой контроль главные улицы Россоши, вынудив итальянцев в безумной 150-ти километровой гонке по заснеженным полям отступать на запад, чтобы выйти из окружения.

“Температура в те дни была около минус 20, в ночные часы – минус 35,”- дополняет Морозов, – “но из-за ветра мороз чувсвовался еще сильнее. В полях снег достигал в высоту 60 сантиметров, а в некоторых местах был по плечи.” В первый момент приказ итальянского командования был отойти к  деревне Валуйки, которая, однако, была к 17 января уже захвачена 10-ти тысячным войском казаков. Именно там спустя 10 дней были уничтожены остатки “Джулии” и “Кунеенсе”. “Тогда мы почувствовали полное  равнодушие наше го высшего командования,” – замечает с горечью Веттораццо. – “Радиосвязь между нашими дивизиями не работала.” Странно то, что и по сей день, спустя 60 лет, итальянскими военными не проведен какой-либо анализ тех боевых действий.

В “Тридентине” стало известно о ситуации в Валуйках, и генерал Гарибольди 21 января дал приказ изменить направление и продвигаться в сторону Николаевки. Колонна итальянских солдат, безоружных, многие из которых отстали от своих частей, на случайно найденных санках, растянулась на 40 километров.
Самое кровопролитное для итальянцев столкновение произошло здесь в Новопостояловке 20 января, а не в Николаевке,” – утверждает Морозов, показывая нам дорогу, на которой располагалась советская артиллерия, и избы, где поджидали неприятеля русские солдаты. – “Около 2 тысяч  убитых в течение 30 часов, “Джулия” и “Кунеенсе” практически уничтоженные, вынужденные атаковать в открытом заснеженном поле. ..”

Настоящее самоубийство. Итальянцы отброшены назад. Но на севере в поселке Постоялом “Тридентина”, еще живая, прорвала брешь в советских рядах.

Мы с нашим гидом двигаемся в сторону Николаевки, проезжая Варваровку, Никитовку, Арнаутово. Местные холмы и равнины очень напоминают итальянские пейзажи. Повсюду можно наблюдать пасущихся коров, прогуливающихся вдоль дорог гусей… По мнению итальянцев число противника было во много раз выше: от  1:10 до 1:14. Русские утверждают обратное. Так, по словам Морозова, во многих населенных пунктах в воинские ряды призывались подростки из числа местной коммунистической молодежи. Очевидно, что стратегия сталинских генералов оказалась намного успешней. Окончательным результатом явилось то, что наибольшая часть итальянской армии была взята в плен практически без сопротивления.

Цифры меняются в зависимости от источника. По некоторым данным во время отступления п огибло 25-30 тысяч солдат. Массовая гибель около 70 тысяч пленных произошла с января по апрель 1943. Практически все они умерли от голода и холода по дороге в лагеря, многие из них уже за Уралом  и в Сибири.

В Советском Союзе, где и своим не хватало еды, не были готовы принять столько пленных. Ветеран Джанни Периц показывает нам некоторые леденящие кровь данные: только 10 тысяч итальянских военнопленных смогли попасть на родину из советских лагерей, и, следовательно, около  100 тысяч человек так и не вернулись.

“Очень трудно восстановить имена погибших,” – объясняет фельдфебель Андреа Муцци из Генерального  комиссариата Вооруженных Сил Италии, также встреченный нами в  Россоши, где он занимается планированием мероприятий по эксгумации  останков итальянских солдат в 2003 г. – “Советские лагерные охранники  вели записи в своих журналах на кириллице, спрашивая у пленных имя  очередного умершего и записывая его так, как им слышалось.”

Мы спросили у двух ветеранов и у профессора Морозова, правда ли, что некоторые итальянские солдаты могли найти пристанища в домах местных жителей, на что получили сухой ответ: “Нет. Это кинематографические выдумки“. ” В те времена военный контроль был железным,” – объясняет наш русский гид. -“Я знаю некоторые случаи того, как итальянцы были выхожены русскими, но затем все равно выданы властям”.

Время от времени в ходе раскопок захоронений тех лет находятся сохранившиеся личные вещи итальянских военнослужащих. Так, недавно был найден армейский котелок. Выяснилось, что он принадлежал погибшему отцу мэра городка Кайро Монтенотте Освальдо Кебелло,  который лично поехал в Россию забрать эту память об отце. По рассказам русских оттепель в тот далекий год была ужасной: женщины и дети направлялись закапывать останки погибших, которые  сваливались в братские могилы из-за боязни распространения инфекции. Сегодня именно эти захоронения тщательно разыскиваются, несмотря на все трудности, благодаря государственной итало-российской программе по эксгумации.

К настоящему времени около 8 тысяч останков погибших были возвращены на свою родину и нашли вечный покой на кладбище Карньяччо в области Фриули.
Следуя девизу “Помнить о мертвых, помогать живым”, военные из Национальной Ассоциации Альпийцев(ANA)построили в Россоши в 1992-1993 г.г. детский сад для 120 российских детей. Так называемая “Операция улыбка” объединила 773 добровольца, поделенных на 21 группу. Все необходимые  для строительства материалы были привезены из Италии.

19 сентября 2003 года будет отмечаться 10-ти летний юбилей садика. Более тысячи итальянцев уже собираются приехать в Россошь для участия в этом  празднике. “Мы стараемся развивать и крепить наши контакты с Италией”, – говорит мэр Россоши Виктор Квасов, который видит в этих отношениях с бывшим неприятелем та кже и возможность для решения некоторых проблем своего города. “Мы надеемся на более выгодное сотрудничество в экономической и социальной областях. Было бы неплохо, если бы и некоторые из наших детей-сирот смогли найти себе приемных родителей в Италии.”

Как сказал президент Национальной Ассоциации Альпийцев Леонардо Каприоли: “Мы не хотим строитьтолько памятники, – вместе с русскими мы должны посвятить себя помощи детям”.

ПЕРСОНАЖ

Россошь. Если итальянцам и русским удалось вписать новую страницу в историю дружбы и взаимопомощи на берегах Дона после трагедии Второй мировой войны, то произошло это во многом и благодаря Алиму Морозову.

70 лет, говор, типичный для южной России, напоминающий чем-то говор Горбачева, восточный разрез глаз, – этот преподаватель истории средней школы из Россоши первым начал пробивать стену недоверия и ненависти по отношению к побежденному врагу, которую советская пропаган да  выстраивала на протяжении десятилетий. “Когда в конце 80-х я обратился к областным властям с предложением построить первый памятник погибшим  итальянским солдатам,” – рассказывает нам Морозов, – “они меня приняли за провокатора.

Лишь понимание местного руководства несколько облегчило бюрократическую волокиту.” Но видно время перемен еще не пришло: половина населения Россоши была против строительства памятника, который будучи открыт 26 августа 1990 г. на северной окраине города недалеко от местного кладбища, был вскоре варварски уничтожен.

Несмотря на это происшествие Морозов не потерял присутствия духа. Начиная с 1988 года все больше и больше туристов и ветеранов войны приезжают в Россошь в поисках каких-либо сведений о погибших или пропавших без вести родственниках. Необходимо было найти место, куда приезжающие могли бы принести цветы. Так заново был построен памятник, строительство которого первоначально с понсировало туристическое агентство “Ла Рондине” из города Альба. Это было первым вкладом Итальянского государства.

Затем практически один, без какой-либо финансовой помощи Морозов начал организацию музея о войне на Дону, собирая где только возможно экспонаты. Часть музея, который расположился в стенах построенного итальянцами детского сада, посвящена советским воинам, другая часть – итальянцам.

Алим Морозов является также автором книги “Война у моего дома“, частично переведенной на итальянский язык. Образ человечных итальянцев, братающихся с русскими, в этой книге контрастирует с грубостью и жестокостью немецких солдат.

С сентября 1942 по 15 января 1943 итальянские солдаты находились в Россоши, и местные жители смогли достаточно хорошо узнать их. Морозов, в то время 10-летний мальчик, знает о тех событиях не по наслышке: альпийцы жили в его доме. Он прямой свидетель того, как эти солдаты всем сердцем были против войны, мечтали о возвращении домой, к своим семьям. Затем, после того как итальянские дивизии были разбиты, перед мальчиком прошли тысячи этих солдат, уже пленных.

Так, на всю жизнь у Алима Морозова остался интерес к судьбам тех солдат, с которыми он познакомился лично: смогли ли они выжить в том аду?
Именно любопытство, упорство, симпатия по отношению к итальянскому народу вместе с мудростью и честностью сделали этого школьного преподавателя квалифицированным экспертом по вопросам войны на Дону.

Джузеппе Д’Амато